После смерти моего отца мир стал не просто тише — он опустел. Отец был тем, кто мог превратить даже сгоревшие блины в нечто особенное, чья доброта и нелепые шутки создавали атмосферу, в которой было место смеху и теплоте. Когда мама умерла, мне было всего восемь лет, и с тех пор мы с отцом вдвоем строили свою жизнь, пока не появилась Карла.
Карла пришла в наш дом как холодный ветер, она была хладнокровна и лишена всякой теплоты, ее идеальные маникюры и скрытность скрывали пустоту в ее взгляде. Когда мой отец скончался, она не проронила ни слезинки. На похоронах, увидев, как я слабею, она подошла и тихо шепнула, чтобы я собралась. Ведь это нормально, что люди умирают. К этому нужно привыкнуть. Ее слова были как ледяной душ.
Через две недели после смерти отца Карла начала “очищать дом”, выбрасывая все, что напоминало о нем. Особенно ей не понравились его галстуки, которые он бережно хранил: яркие, с гитарами, в полоску. Она говорила, что они не имеют смысла и что отец не будет их носить. Когда она отвернулась, я забрала их назад. Эти вещи пахли его духами, и они были мне как часть его. Я решила сделать что-то важное для себя — сшить юбку из этих галстуков. Мне хотелось как-то сохранить его память.
Ночью я не могла уснуть, и, несмотря на все трудности, научилась шить. Каждый стежок был наполнен воспоминаниями. Когда я завершила юбку, она была неидеальной, но в ней был тот свет, который я когда-то чувствовала рядом с ним. Я надела ее, и, хотя ткань была сложена не идеально, я почувствовала, как будто он снова был со мной.
Карла насмешливо отреагировала на юбку, сказав, что это выглядит как поделка из барахолки, и даже назвала меня “бедной сиротой”, как будто моя жизнь была лишь жалостью. На следующее утро, когда я подошла к шкафу, юбка была порвана. Швы были разорваны, галстуки разрезаны пополам, а сама юбка лежала, как уничтоженная вещь. Карла безжалостно заявила, что она сделала мне одолжение, уничтожив “позорную вещь”, не понимая, что это было для меня гораздо больше, чем просто ткань.
Я не могла оставить это так. Мой лучший друг Малори пришел ко мне с мамой, Рут, бывшей швеей, и они взялись за восстановление юбки. Часами мы укрепляли швы, переделывали ее, и хоть некоторые повреждения остались видимыми, юбка стала даже красивее, потому что она перенесла пережитое.
Выпускной вечер стал моментом, когда я наконец почувствовала себя приподнятой. Моя юбка из галстуков сверкала под огнями, и я могла с гордостью рассказать всем, что она сделана из вещей моего отца. Я почувствовала, что не просто пережила все это, а победила. Когда Миссис Хендерсон объявила меня победителем в номинации “Самый уникальный наряд”, я почувствовала, что он действительно гордился бы мной.
Но вечер не обошелся без неожиданностей. По дороге домой нас остановила полиция. Карлу арестовали по обвинению в мошенничестве со страховкой и кражах личных данных. Оказалось, что она подделывала медицинские документы от имени моего отца и использовала его личные данные для собственных нужд. В тот момент она попыталась обвинить меня в том, что все устроила я, но я действительно не знала, что происходит.
Через три месяца дело все еще не завершилось, а в доме поселилась моя бабушка. Она привезла с собой свою кошку Баттонс и взяла на себя заботу о доме. С ее приходом наш дом снова стал теплым и уютным, и я поняла, что иногда для восстановления не нужно искать что-то новое, а достаточно позаботиться о том, что уже есть.
Моя юбка из галстуков теперь висит на дверце шкафа. Видно, что она была отремонтирована, и хотя швы стали заметны, они придают ей особую красоту. Каждый шрам на ткани напоминает о пережитом и о том, что даже когда что-то разрушается, оно может быть восстановлено. Я больше не думаю о разрушении, когда прикасаюсь к юбке. Я думаю о восстановлении и о том, что я ношу не просто воспоминания, а то, что решило остаться.