Я вышла замуж за лучшего друга детства — в свадебную ночь он раскрыл семейную тайну, которая едва не погубила меня

Выйдя замуж за парня, которого любила с детства, я думала, что наша сказка наконец-то стала явью. Однако все изменилось в тот вечер, когда он вручил мне блокнот, наполненный скрытыми истинами его матери.

Встретить Майкла в то утро было последним, чего я ожидала. Прогуливаясь по Главной улице нашего старого родного города, я просто брала свой обычный кофе и увидела его. Высокий, знакомый, с сединой на висках — он стоял возле кафе, где мы обычно проводили время после школы.

«Майкл?» позвала я, почти неуверенно.

Он повернулся ко мне, и на его лице расплылась широкая улыбка. «Это действительно ты?» — спросил он, его голос был таким же теплым, как я помнила. «Никогда не думал, что снова столкнусь с тобой здесь!»

«Я знаю!» сказал я со смехом. «А каковы шансы?»

Мы решили выпить кофе вместе, как в старые добрые времена. Внутри магазина все было как в старые добрые времена. Старые деревянные прилавки и запах свежей выпечки. Казалось, что время отмоталось назад.

В тот день мы проболтали несколько часов, вспоминая обо всем и ни о чем. Мы смеялись над старыми историями, например над тем, как мы оба заблудились во время похода, или над тем, как мы оставляли друг другу записки на уроках истории. Часы таяли.

Кофе превратился в обед, обед — в долгую прогулку, и не успели мы оглянуться, как стали звонить друг другу каждый день. Было что-то такое легкое, такое естественное в том, чтобы быть рядом с ним.

Несколько месяцев спустя Майкл сделал предложение. Все было просто: он и я, сидящие вечером у озера.

«Я не хочу больше терять время», — сказал он, его голос был ровным, но полным эмоций. «Я люблю тебя. Я всегда любил тебя. Ты выйдешь за меня замуж?»

«Да», — прошептала я, и слезы наполнили мои глаза. Через два месяца мы связали себя узами брака.

Позже вечером, освежившись, я вернулась и обнаружила, что Майкл сидит на краю кровати и выглядит… по-другому. Его обычная легкая улыбка исчезла. В руках он держал маленький потрепанный блокнот.

«Майкл?» спросила я, присаживаясь рядом с ним. «Все в порядке?»

Он не сразу посмотрел на меня. Его глаза были устремлены на блокнот, пальцы перебирали край. «Есть… кое-что, что я должен тебе сказать».

От тона его голоса у меня по позвоночнику пробежал холодок. «Что именно?»

Он глубоко вздохнул и наконец встретился с моим взглядом. «Эта тетрадь принадлежит моей маме», — тихо сказал он. «Она вела записи… о нашей семье. О том, что она считала важным».

«Хорошо…» медленно сказала я, не совсем понимая.

Он протянул мне книгу, и я открыла ее. Все страницы были исписаны аккуратным, петляющим почерком. «У моей семьи есть такое… поверье», — начал он. «Проклятие, на самом деле. Звучит нелепо, я знаю, но они верят, что это реально».

«Проклятие?» спросил я, приподняв брови, пытаясь скрыть свой скептицизм.

Он кивнул. «Моя мама говорит, что любая женщина, которая выходит замуж в эту семью… проклята на невезение. Трагедия. Боль. Так было на протяжении многих поколений, или она так говорит».

«Майкл, ты ведь не веришь в это на самом деле?»

«Не знаю. Я всегда говорил себе, что это просто старое семейное суеверие. Но… я видела всякое, понимаешь? Брак моего отца с моей мамой был не совсем гладким. Мой дядя — ну, скажем так, для него тоже все закончилось плохо».

Я взяла его за руку и ободряюще сжала ее. «Послушай, это ничего не значит. Для многих людей браки складываются тяжело».

Его глаза все еще выглядели обеспокоенными. «Может, ты и права», — сказал он, хотя в его голосе не было убежденности.

Сначала у нас спустило колесо прямо перед отъездом на медовый месяц, и мы не смогли никуда поехать.

«Просто не повезло», — сказала я ему, заставив себя рассмеяться.

Дома все приняло странный оборот. Бизнес, на создание которого я потратила годы, начал терять клиентов. В Интернете появилась целая череда плохих отзывов, причем от людей, с которыми я даже никогда не работал. Я перепробовал все, чтобы исправить ситуацию, но ничего не помогало. Казалось, что кто-то проклял мою работу.

Затем кто-то вломился в наш дом. Ничего важного или ценного не украли, но психологический ущерб был нанесен.

Майкл тоже это заметил. «Ты думаешь, это… это проклятие может быть реальным?» — спросил он однажды вечером, понизив голос.

«Конечно, нет», — быстро ответила я, хотя уже начала сомневаться в себе. «Всему этому должно быть объяснение. Может, это просто… не знаю… фаза».

Переломный момент наступил незадолго до Дня благодарения. Мать Майкла настояла на том, чтобы мы провели праздник у себя дома. Мы обсудили по телефону меню, и она, казалось, была в хорошем настроении.

После звонка я положила телефон на диван и взяла книгу, устроившись поудобнее, чтобы почитать. Но, перевернув страницу, я услышал голоса. Телефон все еще был подключен.

«Ты действительно думаешь, что эта ерунда с проклятием все еще работает?» раздраженно спросил отец Майкла.

Не задумываясь, я тут же нажала кнопку записи.

Она рассмеялась. «Оно работает каждый раз. Посмотрите на нее! Ее бизнес и так буксует, а Майкл так закручен в заботах, что едва соображает. А я положу этому конец, когда разорю ее индейку».

«Хватит, Марианна», — ответил он. «Ты уже отпугнула достаточно хороших женщин от наших сыновей».

«Если они не подходят моим мальчикам, я сделаю то, что должна», — сказала она холодным тоном. «Я знаю, что для них лучше».

У меня свело желудок. Я закончил разговор, чувствуя себя оцепеневшим, и мысленно прокручивал в голове ее слова. Все эти странные вещи — спущенное колесо, плохие отзывы — были ее рук делом. Никакого проклятия не было. Все это было ложью, извращенным трюком, чтобы контролировать ее сыновей и их жен.

В тот вечер я сидела напротив Майкла, сжимая телефон дрожащими руками. «Майкл, — начала я, — мне нужно, чтобы ты кое-что услышал».

Он посмотрел на меня, его брови сжались от беспокойства. «Что случилось?»

Я нажала на кнопку «play», и голос его матери заполнил комнату.

Майкл выглядел ошеломленным, его глаза перебегали с телефона на меня, пока он пытался осмыслить услышанное. «Это… это должно быть ошибкой», — заикаясь, произнес он, в его голосе звучало неверие. «Она не… моя мать никогда бы…»

Я взяла его за руку. «Майкл, я все подслушала. Она пыталась разлучить нас».

Наконец он посмотрел на меня, его лицо было исполнено решимости. «Я должен услышать это от нее. Я должен услышать правду от них обоих».

Мы приехали в дом его родителей поздно вечером. Отец Майкла открыл дверь, удивленно глядя на нас. «Майкл, все в порядке?»

Майкл протиснулся мимо него, его лицо было бледным от гнева. «Где мама?»

Лицо отца опустилось, и он сделал шаг назад. «Майкл, пожалуйста, успокойся».

«Я спокоен», — сказал он, его голос напрягся. «Но мне нужны ответы, папа».

Марианна растерялась и перевела взгляд на мужа, который не встречал ее взгляда. «О чем ты говоришь?»

Майкл взял в руки телефон. «Я слышал тебя, мама. Вы с папой говорили о проклятии. Говорили о том, как ты… вмешиваешься. Отпугиваешь женщин, заставляешь их думать, что они прокляты».

Ее лицо сменило притворное замешательство на жесткое, расчетливое выражение. «Майкл, я не знаю, что ты думаешь, что слышал, но…»

«Ты знаешь, что ты сказала, Марианна», — спокойно перебил его отец, подавшись вперед. «Нет смысла отрицать это».

Она бросилась на него, ее глаза вспыхнули. «Не смей!»

«Разве я не смею?» Его отец покачал головой, выглядя усталым и измученным. «Я много лет держал рот на замке. Наблюдал, как ты прогонял всех женщин, которых любил Майкл или его братья. Наблюдал, как ты лжешь, саботируешь, играешь с чужими жизнями только потому, что считаешь, что знаешь, как будет лучше. Это продолжалось достаточно долго».

Лицо Майкла сморщилось, когда он перевел взгляд с отца на мать. «Так это правда?» — прошептал он. «Все?»

Слезы начали струиться по ее лицу. «Я сделала это, потому что люблю тебя, Майкл».

Он сделал шаг назад, качая головой. «Это не любовь. Это контроль».

В комнате воцарилась тяжелая тишина. Следующим заговорил его отец, его голос был усталым. «Майкл, я пытался ее образумить, поверь мне. Но она… она верит, что поступает правильно».

Майкл повернулся к отцу, его голос был полон боли. «И ты позволял ей делать это? Все эти годы?»

Его отец опустил глаза. «Я боялся потерять семью. Я думал, что однажды она остановится. Что ты будешь достаточно сильным, чтобы… освободиться от этого».

Майкл замолчал. Взяв меня за руку, он повел меня к двери. Снаружи он смотрел на звезды, его плечи были опущены в знак поражения. Он взглянул на меня, его голос был едва слышным шепотом. «Мне так жаль. За все это».

Я сжала его руку. «Теперь мы свободны, Майкл. Это все, что имеет значение».

Но пока мы шли к машине, я чувствовала тяжесть прошлого, печаль семьи, разбитой тайнами и ошибочными попытками матери любить. Сердцу Майкла потребуется время, чтобы исцелиться, но мы оставляли проклятие и его мать позади.