Правила жизни Билла Мюррея

Актер, Нью-Йорк., 68 лет

Улыбка, здравый смысл и виски могут решить практически все проблемы, с которыми вам придется столкнуться в жизни

Я умею быть кисломордым.

Говорят, у меня сложный характер, и это звучит для меня как почетный титул.

Тому, кто хочет быть богатым и знаменитым, я всегда советую: попробуйте для начала стать богатым — возможно, это решит большинство ваших проблем. Богатство приносит не так уж много неудобств — разве что приходится платить налоги и давать родственникам в долг. Но если ты становишься знаменитым, на тебя сваливается необходимость работать по 24 часа в день.

Я не люблю работать. Но когда я начинаю, я втягиваюсь.

Когда у меня выдается свободное время, я не делаю ничего особенного. Как-то раз от нечего делать я отрастил усы — просто чтобы говорить всем, что мне есть чем заняться.

Это тяжело — быть актером. Это тяжело — быть кем-то. Это вообще тяжело — быть.

«День сурка» — один из лучших сценариев за всю историю кино. Но никому и в голову не пришло номинировать его на «Оскар».

Я озвучил кота Гарфилда, потому что посмотрел на сценарий, где значился Джоэл Коэн, и подумал: «Черт, я люблю этих Коэнов». Потом я сел смотреть уже смонтированный фильм, и все время просмотра в голове у меня была одна мысль: что за херню, черт возьми, сделал этот Коэн. Я был в бешенстве, но мне объяснили, что это просто не тот Коэн (сценарист нескольких посредственных фильмов, а не один из братьев Коэнов. — Esquire).

Плохой фильм — это тоже достижение.

Первые 45 минут «Охотников за привидениями» — это самое веселое, что я когда-либо сделал.

Когда мы снимали «Там, где бродит бизон» (фильм 1980 года, где Мюррей сыграл Хантера Томпсона. — Esquire), я арендовал в Лос-Анджелесе домик неподалеку от Хантера. Днем я работал, а по ночам болтал с ним — в то время я еще умел не спать. Так я постепенно впитывал в себя другого человека, и от этого теперь не избавиться. Немного Хантера есть во мне до сих пор.

Мне нравится работать с людьми, которые имеют конкретную цель и последовательно идут к ней.

Я познакомился с Брюсом Уиллисом на съемках «Потерянного города» (драма Энди Гарсиа 2005 года. — Esquire). Он болтался на съемочной площадке и явно уже выпил. Мой рабочий день закончился, и я тоже успел выпить. Уиллис подошел ко мне и вдруг говорит: «Я хочу сказать тебе одну штуку». И я такой: «Ох, черт». А он говорит: «Когда-то я работал обычным служащим на NBC, и в мои обязанности входило бегать по гримеркам и насыпать этим актерам M&M’s и орешки. Следил, черт возьми, чтобы их миски всегда были полными».

В жизни существует лишь несколько ситуаций, когда известность может тебе помочь. Иногда тебя могут пустить в ресторан, когда всем остальным говорят, что кухня уже закрывается, а если ты за рулем, тебе могут простить какие-то нарушения. Единственное место, где известность нужна тебе по‑настоящему, — это отделение детской неотложной помощи. Там никто никого не видит в упор, и ты по-настоящему хочешь, чтобы тебя заметили. У меня шесть сыновей, и я знаю, о чем говорю.

Лучший способ рассказать детям, что такое налоги, — съедать по 30% их мороженого.

Когда дети спрашивают, что мне подарить на день рождения или Рождество, я говорю им то же самое, что когда-то говорил мне отец: «Подарите мне мир и спокойствие». В детстве меня раздражал этот ответ, потому что я хотел услышать что-то вроде «подари трубку», но сейчас я понимаю всю мудрость этих слов. Отец просто хотел, чтобы я думал о доме, в котором живу, и о тех, кто живет в нем вместе со мной.

Хорошие манеры — это основа всего. Без хороших манер любые достижения не имеют значения.

Даже если ты думаешь про кого-то, что она та самая, не надо идти простым путем — первое свидание, веселье, свадьба. Возьми ее в кругосветное путешествие. Купи два билета и отправляйся с ней туда, куда сложно попасть, а еще сложнее — выбраться. А потом — если вы вернетесь в родной аэропорт и если ты все еще будешь испытывать к ней какие-то чувства — женись на ней немедленно, прямо в аэропорту.

Жизнь чертовски короткая. Ради всего святого, делайте то, что делает вас счастливыми.

Я люблю гольф. Но когда я вижу слезы в глазах взрослых мужчин, которые не смогли с трех футов отправить маленький белый мяч в лунку, я могу только смеяться.

Несколько лет назад один мой друг, профессиональный игрок в гольф, пригласил меня на турнир в Фукуоку. Я приехал на этот турнир, и там, на поле для гольфа, почти на каждом шагу были рекламные баннеры пива Asahi. Я следил за игрой, а в какой-то момент поднял голову и понял, что знаю парня, который держал бутылку. Вы не поверите, но это был Харрисон Форд. Выражение лица у него было такое, будто его заставили улыбнуться, и он улыбнулся, надеясь, что никто из друзей никогда этого не увидит. Потом, тоже в Японии, я увидел рекламу кофе с Кевином Костнером. Его лицо говорило примерно следующее: «Я даже не знаю, каков этот кофе на вкус, потому что я просто получил деньги за эту фотографию».

«Нет» — это самое сильное слово, которое у нас есть.

я Не хочу быть тем парнем, который жалуется на жизнь незнакомцу в баре.

Сентиментальность для меня — это знак того, что мы сознаем свою смертность. Ну, мир, прощай. Меня здесь скоро не будет, но я чувствую это прямо сейчас.

На похоронах отца я не знал куда себя деть, а люди вокруг подходили ко мне и говорили: «Да он уже там, на небе, играет в боулинг с дядей Джорджем». И я кивал: «Да, наверное, он там, на небе, играет в боулинг с дядей Джорджем». Но думал я в этот момент совсем о другом. Он мертв. Его больше нет. Черт возьми, поговорите со мной! Не надо мне подсовывать свои представления о том, что с ним сейчас происходит. Просто побудьте со мной. Не отталкивайте меня при помощи лишних слов.

Я всегда легко говорю о работе, но у меня нет привычки говорить о себе.

Я часто не доверяю людям, которые не любят собак, но я всегда верю собаке, если ей не нравится какой-то человек.

Улыбка, здравый смысл и виски могут решить практически все проблемы, с которыми вам придется столкнуться в жизни.

Третьей части «Охотников за привидениями» не будет никогда, клянусь.

Жизнь — это не репетиция.

Источник esquire.ru